– Хорошо, Василий Игнатьевич! Подержите-ка вашу красавицу, мне только укол сделать.

Овчарка даже не дернулась на вкол иглы, но через десять минут почувствовала неладное. Ее голова закружилась, а тело содрогнулось в рвотных позывах. Проваливаясь в сон, Альма подумала, что это конец. Тем временем Алексей ловко перетянул ее пасть бинтом и установил в переднюю лапу внутривенный катетер.

– Кать, эпидуральную анестезию делать нельзя, она обезвожена в край. Давления в сосудах совсем нет.

Ветеринарный врач с трудом дотащил собаку до импровизированной операционной. Вдвоем с Катериной они привязали лапы к ножкам стола, уложив Альму на спину. Лёша подключил капельницу, и уже вводил собаке обезболивающее и антибиотик, пока Катя широко выбривала операционное поле. Девушка впервые работала в таких отвратительных условиях, и она всерьез опасалась, что овчарка не перенесет операцию. В то же время ее восхищала скорость и ловкость, с которой работал Алексей.

Хирург только присвистнул, увидев размеры матки:

– Катя, подержи рог, пока лигатуру накладываю, иначе сосуд порвется. Спорим, матка не меньше четырех килограмм? Давно такой не попадалось, шейка была закрыта, вот и накопилось..

Вскоре Алексей уже накладывал на кожу последний шов. Катя смастерила из сложенной вдвое простынки прочную попону и поставила капаться следующий флакон.

– Лёш, а что дальше? Могли ведь и почки отказать. Ей нужны ежедневные капельницы и курс антибиотика!

– Ну, антибиотик дед Василь ей с кормом даст, это не проблема. А капельницы делать некому, либо выкарабкается, либо нет. Мы, во всяком случае, не ошиблись с диагнозом и сделали все, что могли. А была б там опухоль – тогда только усыпить на столе, пожалуй…

Альма начала поднимать голову, и Алексей оттащил ее к будке. Находиться рядом с пьяной от наркоза овчаркой ему не улыбалось. Из открытого окна доносился хриплый голос, с чувством выводящий «Вот кто-то с горочки спустился…»

– Евпатий Коловрат! Катя, дед всё-таки напился! – с досадой крикнул Алексей.

– Кто напился? Я напился? Это кто тут ходит?! Лёшка Воронцов, опять груши мои воруешь? Да я щас собаку спущу!

– Василий Игнатьевич, Альма пока не в кондиции! – Алексея против всякой логики начал разбирать смех.

– Что ты ржешь, как конь! Получишь солью пониже спины, тогда я похихикаю! А Пётр потом от себя добавит!

– Катя, бежим!

Леша схватил медицинскую укладку, взял Катю за руку и потащил прочь со двора. Оказавшись за забором, незадачливые лекари посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись.

– Я так понимаю, оплаты за операцию не ждать?

– Да не, мама завтра к нему зайдет, когда дед проспится. Оставит ему антибиотик для собаки и деньги заберет. Я сюда больше ни ногой!

Перешучиваясь, они шли обратно к машине. Лёша удивился, увидев маму в саду. Обычно в ожидании гостей Татьяна Александровна старательно приводила в порядок дом и готовила что-то особенное на обед.

– Мама, познакомься, это Катя, я тебе рассказывал… Мама! На тебе лица нет, что случилось?

– Катя, здравствуйте! Лёша! Не сердись! Катя! Ребята… Я потеряла таксу! Я готовила обед, она не отходила ни на секунду. Забавная такая, попрошайка ужасная, но я ей ничего не давала! И тут пришла соседка, Люба, штопор одолжить. Я только открыла дверь – Лорка выскочила.

Серые глаза женщины наполнились слезами:

– Я повсюду её искала и звала, но бесполезно!

Катя не знала, что сказать. Она столько раз проклинала проказницу Лору и грозила ей всеми вселенскими карами, а теперь… У девушки сжалось сердце, а в горле застрял предательский комок. Она не была готова потерять эту рыжую бестию. Обстановку разрядил Алексей:

– Девушки, рано вы эту тварюгу оплакиваете! Поселок небольшой, собака приметная. Мы легко ее разыщем. А если подождем до завтра, то еще и с доплатой вернут!

Катя невольно рассмеялась и толкнула Лёшу локтем:

– Пока не найдем Лору, никаких обедов и отдыха!

Татьяна энергично закивала и хотела пойти оповестить ближних соседей, как на участок снова зашла Люба.

– Танюш, возвращаю штопор. Ты не представляешь, что делается! На веранду ко мне какой-то зверь забрался, целую миску печенья сожрал, пачку макарон разорвал и помойку разрыл. Кошки не могли! Ты не знаешь, у нас тут еноты водятся?

Татьяна Александровна открыла было рот, но закрыла его обратно, когда ее мягко отодвинул в сторону Алексей.

– Да что вы говорите, Любовь Владимировна! Бывает же такое! Вы двери-то закрывайте на всякий случай, мало ли.

– Да-да, Лёш, конечно.

Соседка задумчиво удалилась, и Алексей ехидно заметил:

– Уверен, что наш хорёк, он же енот, неподалеку.

– Не хорёк, а любимая таксочка твоей девушки, – огрызнулась Татьяна Александровна.

Катя покраснела до кончиков ушей. Вдруг Алексей поднял руку:

– Тихо всем! Я её слышу!

Он пошел туда, откуда раздавался приглушенный лай и скулёж. Вскоре из-за кустов выскочила радостная такса, а за ней вышел смеющийся Алексей:

– Она запрыгнула в короб для компоста, а обратно выбраться не могла! Думаю, вечером ее лучше не кормить!

– Нашлась! – обрадовалась Катя, а Леша схватил ее и закружил, наслаждаясь протестующими визгами девушки.

Татьяна Александровна только руками всплеснула:

– Ну и собака, не соскучишься! Не знаю как вам, а мне нужно снять стресс. Сварю-ка я глинтвейн. Надо чем-то таблетки от давления запить. Молодежь, вы в доле?

Сердиться на Лору никто и не подумал – такса излучала счастье, и ругать ее было бы преступлением. Она где-то стащила теннисный мяч и теперь носилась с ним по саду. Устав, ложилась пузиком вверх на досках, нагретых солнцем. Катя невольно подумала, что здесь Лоре гораздо лучше, чем в городской квартире.

Ночью Лёша позвал Катю смотреть на звезды. Ребята завернулись в плед, грелись горячим вином и, кто знает, может быть, украдкой поцеловались? Девушка уснула, как только голова коснулась подушки. «Во всем виноват свежий воздух», – только и успела подумать она перед сном. И в следующую минуту в ужасе подскочила на кровати. Её разбудил отчаянный вопль таксы, свалившейся с кресла. Спросонья Катя никак не могла понять, что случилось, и где включается свет. Лора продолжала орать, и в комнату вбежал Лёша. Он зажег лампу, и ребята увидели таксу, намертво застрявшую в рукаве свитера. Из него торчал только нос, собака извивалась, пытаясь освободиться, и напоминала гигантскую гусеницу. Следом заглянула Татьяна Александровна. Отпихнув хихикающего сына, она вытряхнула таксу из рукава:

– Лорочка! Они опять над тобой издеваются! Пойдем со мной, моя девочка, я дам тебе нормальное одеяло.

Леша пожал плечами и заметил: